Весной дома появилось маленькое рыжее солнышко. С длинными именем и родословной, но для нас – просто  «пшеничка» Ксюша. Очень быстро выяснилось, что этому беззаветно любящему нас мохнатому чуду ответных добра и ласки мало –  для долгой и здоровой жизни нашей девочке надо рожать, но организовать «собачий брачный союз» не проще, чем среди наследников европейских монархий. Чтобы щенков не пришлось сдавать в приют, жених должен быть титулован, но к нему подпустят только титулованную невесту, следовательно, и тем и другим придется помотаться по собачьим выставкам, собирая самые разнообразные чемпионские звания. Вот так нас и понесло на шведские и финские собачьи выставки.

В Гётеборг

В принципе, дорога проста и понятна: ночь на пароме Хельсинки-Стокгольм, а там еще пять часов по автобану. Но тут обязательно присутствует неминуемое и необъезжаемое казино под названием «российско-финская граница», время прохождения которого никакому логическому прогнозированию не поддается. С одной стороны, утром 2 января все, кто хотел встречать праздники «в европах», уже уехали, значительная часть оставшихся дома сумрачно разглядывает в зеркалах посиневшие после праздничного марафона лица и до руля им просто не доползти, да и предновогоднее ралли евро  как-то подсократило поток желающих «В Финляндию за покупками» - следовательно, каждую появляющуюся на границе машину ее служители должны встречать как редкого и дорогого гостя. С другой стороны…  А с другой стороны может быть вообще все, что угодно, ибо русские  в целом и русские пограничники в частности принципиально непредсказуемы.

В итоге все оказалось как обычно: мы не просвистели границу за три минуты под духовой оркестр и взмахи платочков украдкой утирающих слезы умиления погранцов – но и не томились в очереди 12 часов как наша приятельница месяц назад. Час – и мы из Торфяновки переместились в Валимаа, еще четыре – и мы въехали на паром «Мариелла». Увы, полюбоваться по пути нарядными в своих снежных шапках финскими елочками не получилось – опять плюсовая температура и вокруг лишь уныло-мрачное серолесье и сероземелье.

Курсирующие на линии Стокгольм-Хельсинки паромы строили, судя по всему, с прицелом на то, что основной пассажиропоток будет из России, а в нем существенную часть составят покупатели автобусных туров типа «Три столицы за неделю». Поэтому все они имеют огромные  магазины «дьюти фри», изобилие баров и ресторанов  - и множество разнообразных надписей с общим смыслом «Приносить с собой и распивать строго воспрещается» (даже в каютах). Нет, речь отнюдь не о борьбе с пьянством – в любой судовой точке общепита вам с удовольствием нальют – просто капитализм есть капитализм, и каждый хочет самолично опустошить карман пассажира. Иногда эта жажда наживы принимает просто неприличные формы – доводилось слышать от туристов даже о процедуре личного досмотра при посадке на предмет проносимого с собой на борт алкоголя. Причем процедуре насколько беспощадной, настолько же и бессмысленной: ну какому финну-шведу придет в голову, что в бутылке из-под «кока-колы» на самом деле закрашенная чаем водка?

Спать ушли рано, поэтому не видели ни задержавшего нас на полчаса шторма, ни масштабов традиционного «разгуляева». Но, судя по тому, что десяток шведских полицейских все съезжавшие автомобили подвергал тотальному алкоконтролю, рейс свое шутливое прозвище «пьяный паром» оправдал полностью.

Конечно, шведские трассы – не роскошные немецкие автобаны без ограничения скорости, но и не многострадальная бесконечно ремонтируемая КАД с ее чудовищной колейностью, поэтому четыре сотни километров до места назначения проехали практически без приключений. Практически – потому что не считать же таковым удовлетворение внезапно-привычного женского каприза «Хочу-не могу молочный коктейль из «Макдональдса»!», ради чего пришлось съехать с трассы и полчаса крутиться по мелким городкам в поисках дощатого сарайчика американской забегаловки, продукт из которой не хотела в себя втягивать даже коктейльная трубочка? В общем, около шести вечера мы были на месте – в небольшом туркомплексе-кемпинге километрах в тридцати от  Гетеборга.

Туризм по-шведски

Размещение весьма бюджетное – 350 евро за неделю за домик, в котором четыре койки и, как написано в рекламе, «домашние питомцы приветствуются». Но, разумеется, по цене и услуги – койки по типу железнодорожного купе, на телевизоре и микроволновке «на всякий случай» крупные, выжженные (видимо, раскаленным гвоздем) кривые надписи с названием кемпинга, а постельное белье и полотенца отсутствуют напрочь. Надписи нас взволновали мало (воровать мы как-то ничего не собирались), но вот  перспектива спать неделю без наволочек и пододеяльников озадачила. По счастью, скудных познаний в английском хватило, чтобы у мальчика-рецепциониста белье выцарапать, при этом ностальгически вспомнились советские поезда с извечными влажными комплектами по такому же вечному рублю. Здесь они были, конечно, сухие, но и зато и не по рублю, а по 50 шведских крон.

Заодно там же мы добыли и обещанный, но отсутствующий гриль, который заслуживает отдельного описания. Это чудище весом в полцентнера совсем не походило на своих элегантных европейских собратьев и больше всего напоминало творение народных умельцев с советских оборонных заводов, ваяющих их в свободное время для себя и для друзей из легированной стали. Агрегат вмещал в себя мешок древесного угля (и это при том, что половина короба была заполнена булыжниками), передвигать его можно было только на двух колесах, присобаченных к ножкам-швеллерам, при этом он все время норовил или опрокинуться, или поддать сзади под коленки. Однако качество работы было отменным – всю неделю он исправно снабжал нас и отличными шашлыками, и замечательными куриными крылышками.

Ожидавшиеся к десяти вечера по местному времени  наши коллеги весьма подзадержались – как обычно, навигатор оказался не всесилен, и блуждания в темноте по принципу «вроде бы розовая полоска показывает направо» обошлись им в четыре часа. В любом случае команда из пяти людей и шести собак соединилась, что по протоколу было отмечено ужином. Он бы у нас и в завтрак перешел, но помешали соседи. Оказывается, оставленные в одиночестве в другом домике четыре собаки устроили такой успешный концерт «На кого ж ты нас покинула?», что нервные постояльцы умудрились даже до хозяина дозвониться, который, в свою очередь, «потребовал объяснений». Думаю, это была его стратегическая ошибка. Уж не знаю, какие объяснения ему дали, но больше о нем я ничего не слышал. Куда-то пропали  и жалобщики, даже рецепция утром так и не открылась.

«Жанетта, Жоржетта… О, Мариетта…»

Следующий день прошел в хлопотах – из шести собак троим предстояло выставляться, а значит – стрижка, мытье, расчесывание и прочие формы легального истязания питомцев. Особая роль была у супер-кобелька Марика – он должен был осчастливить шведскую девочку. Как потом рассказали очевидцы, со своей секс-миссией он справился настолько элегантно и качественно, что заслужил признательность не только у своей дамы, но и благодарность ее хозяйки. А поскольку последняя оказалась высококлассным грумером (собачьим парикмахером), подстригально-расчесывательные мероприятия пошли значительно быстрее.

Дружность собачьего коллектива нарушало только наличие в нем двух кобелей, что неизбежно вело к оспариванию лидерства в ходе бесконечных драк. В результате нам пришлось сыграть роль миротворцев и одного из них – пятилетнего Руни – взять на постой к себе, и после этого наблюдать, как бедная Ксюша буквально разрывалась пополам между двумя ролями. С одной стороны – «здесь все мое и я отсюда родом», с другой  – ну так хочется поиграть с симпатичным парнем! Руни же вел себя как истинный и мудрый джентльмен, безропотно уступая девушке игрушку или миску по первому требованию. В результате через день ревность пропала, и Ксюша постоянно отлавливала Руника, чтобы расцеловать, а тот, как и положено, не особенно возражал.

Оказалось, что ирландский мягкошерстный пшеничный терьер  вообще порода невероятно дружелюбная и ориентированная на человека. Когда просыпаешься от того, что своя родная собака и малознакомый пес  в два языка тебя одинаково нежно умывают  - это даже меня, весьма далекого от всяких «мимимишности» и «котиков», не могло не тронуть. (Возможно, конечно, это приобретенная с возрастом сентиментальность, но когда Марик с Руником и три замечательные девочки – Жанна, Ася и Мотя – уехали, я даже скучал по этим ласковым существам).

«Мир не прост, совсем не прост …»

Как оказалось, сообщество собаководов-собаковладельцев «обло, огромно, стозевно и лайяй». Это огромный социум (только в С.-Петербурге числится больше 300 тыс. домашних собак, и всякие милоновы регулярно думают, какими бы налогами их обложить), живущий по своим законам. Там, по словам специалистов, есть все: и бизнес, и кидалово, и нечестная конкуренция, и блат,  и зависть – но есть и дружба, и взаимопомощь, и любовь. Что касается выставок, то их участников можно упрощенно разделить на три части: заводчиков, для которых победа питомцев – рост «биржевых котировок» их потомства; тех, для кого собака – инструмент удовлетворения собственных амбиций, которые самостоятельно в человеческом социуме реализовать не удалось; самая малочисленная группа (вроде нас) – те, кому титулы и звания  нужны только ради своей собаки. Вот в эту занимательную атмосферу мне и предстояло окунуться.

То ли Гетеборг такой маленький и скучный, что для него даже выставка собак – событие года, то ли действительно  это важное мероприятие, но электронные табло с указателями парковок для участников «My Dog» начали попадаться с самого въезда в город. Видимо, все-таки второе:  действо проходит в огромном здании, у наших собак номера 2577, 2813, 2814, набранный мелким шрифтом каталог участников в полпальца толщиной – и вообще в близлежащем паркинге заняты все пять этажей и мы с трудом находим два места на последнем – на крыше.

В целом внешне выставка – эдакий отцивилизованный симбиоз «Ленэкспо» конца 70-х и ярмарочного СКК начала 90-х. Два десятка рингов (на которых, собственно, собаки и показывают себя), между ними – куча лавок с собачьими товарами и дистрибьютеры с рекламной халявой, которую радостно расхватывают толпы людей. Публика – стандартно-европейская. Если молодежь, то обилие серег и прочих фенечек у сильного пола заставляет серьезно усомниться в их ориентации, если девушки, то две крайности: жертвы либо анорексии, либо фастфуда. Среднее поколение недалеко ушло: чудовищные татуировки, торчащие из декольте, или нежно-розовый костюм с угольно-черными колготками оставляют незабываемое впечатление. Особое внимание привлекли две постоянно прогуливающиеся туда-сюда статные дамы, косящие под эльфиек своими схваченными у горла плащами в пол. Вот  не заглянул бы я им в лица - и сказка так и осталась бы сказкой. Но я сдуру заглянул. Если они и из эльфов, то из тех, которых в ходе межплеменных битв загнали под землю, и они сначала переродились в темных, а потом вообще – в чудовищных фалмеров.  В общем, вывод прежний: славянские женщины – лучшие, а инквизиция, спалившая несколько миллионов красавиц, нанесла генофонду Европы непоправимый урон.

Общая картина выставочных процедур у меня из разных пояснений сложилась следующая. Собаки сравниваются в пределах породы, пола и возраста,  на ринг их выводят хендлеры (в данном случае буквально – собаководы, профессия непростая, уважаемая и неплохо оплачиваемая), они с ними не быстро бегают по кругу, потом судьи собак ощупывают и осматривают. В результате каждая получает персональное описание (качество шерсти, правильные ли зубы, на месте ли задница и пр.; все это очень субъективно, и сегодня вам могут написать, что, например, череп слишком большой, а завтра – что маловат) и оценку (нормальной считается «отлично», а «хорошо» практически «неуд»). Раздаются места, из лидеров потом выбирают «лучшего по породе» - и т.д.

Если я правильно понял, система получения званий во многом напоминает ту, которую смутно помню по «Тому Сойеру» (когда за отличие в воскресной школе выдавались желтые жетоны, десяток которых менялся на один синий, десяток синих – на один красный и в конце этих обменных операций отличника ждала библия). Например, в России Ксюша за свою жизнь успела посетить четыре выставки, на первых двух получила звания стоимостью в один балл, на следующих двух – двухбалльные, в сумме – шесть. А для «Юного чемпиона России» надо всего лишь четыре балла, так что она у нас уже титулованная особа. Подобная система действует во всех возрастных группах, более того, звания  из одной страны можно использовать для получения чемпионства в другой.

Вторая особенность роднит выставки с компьютерными играми. Как известно, главного бога игроков зовут Save/Load, и именно он позволяет в случае неудовлетворенности результатом перезагрузить раннее сохранение, расплатившись за это лишь потерянным временем. Так и здесь: не понравились тебе результаты – порви и выброси, ни на какие скрижали они не записываются, так что, если хочешь - забудь и о них, и о затраченных времени и деньгах.

Что касается самой выставки, проходившей два дня, то мне, ввиду малого понимания происходящего, рассказывать особо нечего. На нашем ринге особое внимание привлек местный собаковладелец, заодно выступивший и хендлером - бугай под два метра, не менее полутора центнеров и с огромным пивным животом. Его габариты, физиономия с поросячьими глазками, черный костюм и красная нарукавная повязка с белым собачьим номером придавали ему такое сходство с мясниками из подвалов папаши Мюллера, что мы сходу окрестили его «эсэсовцем». Не зря: выяснилось, что это один из наших главных конкурентов. И не потому, что собаки лучше, а потому, что, как шепнули знатоки, его питомник в большой дружбе с местными судейскими, а в этих делах блат – великое дело. Вообще нас заранее предупредили, что на этой выставке для российских собак «отлично» - предел мечтаний, ибо политика добралась и сюда, и шведы ни в жисть не отдадут победу чужакам.

А пришлось! Уж не знаю, как там что склеилось (или, наоборот, не склеилось), но на трех собак-участниц мы собрали три «отлично», два кубка за первенство по своим категориям, а Ксюша еще стала лучшим юниором Швеции и получила сертификат на участие в какой-то супервыставке в Англии в 2016-м году (что, как объяснили спецы, очень круто).

В буквальном смысле слова усталые, но довольные мы вернулись домой и все это хорошенько отпраздновали. Потому что, во-первых, чудище-гриль отлично жарил шашлыки, во-вторых, обслуга кемпинга ввиду отсутствия совершенно не мешала, и, в-третьих, все это происходило в ночь на Рождество.

Сутки на рождественские каникулы

Рано утром друзья уехали домой, а нам через три дня предстоит еще одна выставка – в Финляндии, поэтому сегодня у нас – день отдыха. Ночью шел снег и впервые за поездку утром – яркое солнце – в общем, сама природа подталкивала нас потратить время на осмотр окрестностей. Применив все известные нам с вузовских времен методы анализа, мы идентифицировали ближайший по навигатору культурный объект как развалины замка. Через сорок минут выяснилось, что несколько ошиблись: это оказался не замок, а кирха, и не развалины, а вполне себе действующая аж с 1681 года. Симпатичная, ухоженная, рядом даже в качестве музейных экспонатов могильные плиты конца XVI – начала XVII века. Правда, несколько смутила большая табличка, расположенная на дорожке от парковки к кирхе, и изображающая радостного вора, очищающего салон автомобиля – поэтому задерживаться не стали.

Как известно, отдых без шопинга для женщин – и не отдых вообще, поэтому появившаяся у обочины лавка с гордой вывеской «Бутик диких товаров» незамеченной не осталась. Вышедший оттуда шведский дедушка долго и придирчиво рассматривал российский бесик на номере, уверенно его идентифицировал («А, так вы из Германии!») и долго потом рассказывал, каким успехом пользуются его товары у многочисленных немецких туристов. Поправка его не смутила: тут же выяснилось, что толпы русских просто штурмуют его лавку, скупая в невероятных количествах бараньи шкуры, чтобы из них шить шапки «как у советских вождей». Я понял две вещи: во-первых, лучше не обращать внимание на его ошибки, ибо это вызовет лишь новый взрыв красноречия, и, во-вторых, пока мы чего-нибудь не купим, он не замолчит. Ссылка на отсутствие шведских крон не прокатила – он любезно был готов принять евро. В общем, отделались мы легко – всего лишь получасовым выносом мозга и двумя банками меда.

Уже дома повеселили своим звонком ранее убывшие приятели: на перегоне от Хельсинки до госграницы их по всем правилам голливудской кинопогони с сиренами и мигалками тормозила финская полиция. Причиной стало то, что «в большой черной машине с багажником на крыше и русскими номерами был замечен антирадар, поэтому отдавайте по-хорошему, иначе найдем и отберем». Пожав плечами, наши решили использовать вынужденную остановку для выгула пяти собак, предоставив азартным полицейским искать в автомобиле несуществующий агрегат. Последним понадобилось минут сорок, чтобы сообразить, что в России много «больших черных машин», и антирадар, наверное, в какой-то другой. Забавно, но на границе все подобные машины отставляли в сторону и проводили тотальный досмотр. Не думаю, что один антирадар мог нанести финской государственности ущерб, сопоставимый с мерами по его обезвреживанию, поэтому у меня две версии. Либо это учения по «отражению русской военной агрессии» («психоз свидомитов», как выяснилось, оказался заразительнее и разрушительнее лихорадки Эбола) - либо мелкая месть за скисающие из-за продовольственного эмбарго молокопродукты. Теоретически, конечно, может ребятам просто стало скучно и они прикалывались, но тут мне сложно что-то сказать – финский юмор мне недоступен.

Нам же остается порадоваться, что машина у нас не черная, не «большая», без багажника на крыше, а антирадара в ней отродясь не бывало, ведь  следующая выставка – в финском Кайяни.

В Кайяни

Рано утром стартуем в Стокгольм на паром. Рецепция до сих пор на замке, даже обидно, что нет никакого желания стащить маркированные микроволновку или кофеварку. (Не удивлюсь, если они посчитали нас замаскированными диверсантами,  тайно высаженными с так и не найденной в стокгольмских шхерах неуловимой русской подводной лодки и, от греха подальше, решили подальше отсидеться до нашего отъезда).

Полтысячи километров обратного пути уже привычны, вдоль местных дорог – обильно расцвеченные электрогирляндами домики и самые разнообразные деревья и кустарники (отнюдь не только елки), вдоль автобана Е4 – не менее привычные сарайки «Макдональдса» и прочего сетевого быстропита. Пожалуй, главная достопримечательность – десяток шведских истребителей, перехватчиков и другой авиатехники прошлого века, попарно расставленных на постаментах поблизости от заводов их родителя – фирмы СААБ. Нельзя не упомянуть и о вечном проклятии автобанов – дальнобойщиках: в этот раз особое удовольствие доставил «стремительный» поляк, минут десять обгонявший неторопливого финна.

Хотя в Стокгольме и в третий раз, все равно умудряемся поплутать. Дополнительное время для ознакомления с центром города используем с пользой, складывая все, что накопилось в душе за год, на постоянно бегающих на «красный» пешеходов и неизвестно откуда (но обязательно под колеса) выныривающих велосипедистов-«хрустиков». Последняя задача в Швеции – заправиться: бензин здесь в полтора раза дешевле финского (заодно становится ясно, почему в порту висел огромный плакат по-русски «Топливо в канистрах провозить запрещается»).

Паром «Габриэлла» ничем не отличается от своих «систершипов» «Амореллы» и «Мариеллы» - та же конструкция, те же нравы. Потертые российские девицы в мини-юбках и на шпильках тоскливо заигрывают с финнами марокканского происхождения, дамы полусвета из российской глубинки гордо выгуливают свои бывшие модными в прошлом тысячелетии вечерние платья, «правильные пацанята» догоняются экзотическим для них алкоголем, суетливые многочленные семейки азартно опустошают беспошлинные магазины. Судя по всему, стенания К.Собчак и ее «белоленточных» соратников на «Дожде» и «Эхе» об отсутствии в России качественного сыра сделали свое дело: весь сыр в «дьютике» выметен напрочь. Забавно выглядели разувшиеся в самом людном холле афроевропейцы, в традициях своей исторической родины непринужденно демонстрирующие всем желающим свои коричневые пятки. Из неожиданностей – объявление по судовому радио (в т.ч. и по-русски, что редкость), что в случае возникновения опасности  «сигналом служат семь коротких и один длинный свисток». (Вопрос, кто в аварийной ситуации будет покорно считать се-е-мь ме-е-е-е-едле-е-е-енных финских свистков, так и остался риторическим).

В Хельсинки приходим утром, тут та же пасмурная погода «околоноля». Зима начинается через сто километров – и Ксюшка радостно носится и изумленно зарывается в первые в своей жизни сугробы. (А мы в это время не менее удивленно в призаправочном магазинчике раасматриваем коллекцию сувенирных футболок, явно рассчитанную на ностальгирующих по СССР русских туристов: сплошь «легендарные советские автомобили» (от «Победы» до «Жигулей») и множество вариаций автомата Калашникова с красными звездами, серпами и молотами. Злорадно представляю себе, как кусали себе локти сувенирщики из прибалтийских стран-лимитрофов, где все это теперь объявлено вне закона). Чем дальше на север, тем больше зимы: каждые сто километров температура падает на два градуса. Через 8 часов после съезда с парома мы наконец-то добираемся до места жительства – таймшерного клуба «Вуокатти», что в получасе езды от Кайяни.

Собачья «Талвисота»

Иначе, чем «Зимней войной», выставку, устраиваемую в пятнадцатиградусный мороз в надувном ангаре  размером с футбольное поле, где даже тепловые пушки не замечены, назвать сложно. Хорошо, хоть множество народа и собак (я видел даже пятитысячные номера) своим дыханием этот «пузырь» с земляным полом хоть как-то согревали. Добавьте к этому суету и толкотню, отвратительные громкоговорители, искажающие в кашу и так непонятный финский – и вы оцените наше уныние. Правда, судьба нас не оставила: с трудом найдя наш ринг, там же мы обнаружили и  бывшую соотечественницу Ирину (мир тесен: позже выяснилось, что я с ней еще и одну школу оканчивал). Прожив четверть века в Финляндии, более десяти лет имея собственный питомник и при сохраняя на великолепном уровне владение всем многообразием русского языка, она стала для нас бесценным консультантом.

- Видишь вон тут мымру в белом пальто? Это Молли. Койра (собака – фин.) у нее никакая, но первое место возьмет.

И точно – другие собаки вроде получше выглядели, но победу отдали Молли. Но как?

- Да просто все. Молли тоже судья, а судья судью не обидит – ведь сегодня Гертруда судит, а завтра Молли Гертрудиной койре оценки ставить будет. А вон ту старую японскую швабру, которая уж лет пятнадцать тут экологию собой портит, видишь? Эта зараза всю финскую федерацию жалобами и доносами на меня завалила, никак выиграть у моих йорков не может. И ведь добилась-таки, дрянь : три месяца назад у одного из моих кобельков первенство отобрали и ей отдали. Ну ничего, сегодня я ее сделаю!

В этот момент с ринга уходит грустная владелица симпатичной собачки из Петрозаводска с оценкой «оч. хор.» ( в переводе на общечеловеческий – «очень плохо»).

- А чего ты ждал? Она ж русская, а русским на скандинавских выставках вообще нечего делать – нас тут не очень любят. Шведы-то еще  терпимее – Полтава все-таки давно была, а эти все на русских койрах  за Карьялу отыгрываются. А  из-за ваших контрсанкций вообще озверели -  куда им теперь дерьмовые сыр и масло девать, которые специально для русских делали? Даже мне сложно – хоть и чешу по-фински без проблем, но рязанскую-то рожу никуда не спрячешь. Так что вам тоже вряд ли чего светит. К тому же Гертруда любит «ирландцев» (белый тип шерсти у «пшеников»), а у вас – «американец» (более мягкая шерсть с бежевым оттенком). Вообще готовьтесь к тому, что на выставки надо ходить «под судью», которому нравится типаж именно вашей койры.

Оставив нас в раздумьях, Ирина-финка со своим роскошным йорком уходит на ринг и собирает все возможные розетки (после этого побежденная старушка-японка куда-то убегает).

- Видал? Опять доносы писать побежала. Ничего, я ее еще не раз прищучу. Ладно, пошли покурим, а потом вас посмотрю.

«Принимай нас, Суоми-красавица!»

У нас сегодня двойной дебют: Ксюша впервые на финской выставке, а И.А. после трехчасового экспресс-курса попытается быть ее хендлером. Увидев нашу соперницу, Ирина-финка скептически замечает:

- Не, вам сегодня ничего не светит – это блатной питомник.

Однако все оказывается не так однозначно: Ксюша отлично двигается, а блатная собака вообще отказывается идти и каждые полметра просто ложится. Ирина кардинально меняет мнение:

- Все, победа ваша. Вообще-то это чистый «дисквал» (дисквалификация), но, может, по-землячески судья хоть на «оч.хор.» натянет.

Когда конкурентке ставят «отлично», у нашей консультантки от изумления широко открываются глаза. Глядя на судью, я понимаю, как из души у нее рвется «Ньет, Молотофф!», но не присудить победу Ксюше было бы уже запредельно. Поэтому она извиняющимся тоном что-то долго объясняет финну с лежащей собакой, но звание лучшего юниора  все-таки вынуждена отдать нам.

После этого любопытно оказалось сравнить описания, полученные в Швеции и Финляндии. Судьи сходятся в том, что Ксюша отлично сложена и хорошо двигается, у нее «женственный череп». А вот в отношении задницы у них мнения диаметрально противоположны: если в Швеции она оценена как «слишком высокая», то в Финляндии – как «слишком низкая».

На этом шестичасовые выставочные мучения закончены, и мы со спокойной совестью возвращаемся к месту временного пребывания. Мороз уже ниже двадцати, поэтому очень хочется в сауну и … водки. И мы все это получаем!

Пять дней сладкого ничегонеделания

День первый, воскресенье. Минус 23,  Ксюша хоть и радостно носится по снежной целине, но через четверть часа обмерзает так, что вполне может претендовать на призовое место на конкурсе ледяных скульптур. От безделья включаем международный канал ОРТ. Забавно  в Финляндии смотреть сериал о том, как тяжеловесная финская ювенальная юстиция разрушила смешанную  семью, а потом финский папа и русская мама заняты постоянными похищениями общего ребенка друг у друга. Папа-финн регулярно заявляет: «Как хорошо, что я живу в стране, где закон что-то значит», но при этом не менее регулярно прибегает к услугам мафии по выкрадыванию дочери из России. Где-то после шестого контрабандного перемещения ребенка через российско-финскую границу смотреть это уже невозможно.

День второй, понедельник. Минус 18, время до полного обледеневания Ксюхи увеличивается до 25 минут, есть возможность рассмотреть окрестности. Поселок Каттинкульта огромный, стоит на берегу озера, коттеджи на любой вкус – от одной до четырех спален (в нашем – три). По комфорту и насыщению оборудованием они ничем не уступают служебным коттеджам в одном закрытом поселке на Рублевке, чьи жители вместе со своей начальницей впрямую ответственны за декабрьское обрушение рубля. Разница – в ценах: там в ресторане можно встретить втроем Новый год со всякими излишествами менее, чем за тысячу рублей, а тут письменно предупреждают: «к камину на неделю полагается один пакетик дров, еще четыре вы можете взять в сарайчике по 5 евро за штуку». В общем, там я воочию вижу тот социализм, за который борюсь, здесь же – чистый капитализм с неизменным «первый укол – бесплатно». Да, и разумеется, местный колорит: вместо рублевской джакузи здесь финская сауна.

День третий, вторник. Минус 14, на льду озера появляются русские рыбаки, эмоциональные разговоры которых отлично слышно с нашей веранды. В радиусе ста метров вокруг нашего коттеджа снежная целина давно потеряла девственность и напоминает поле боя – столько траншей в ней Ксюша протоптала-прокопала. По ОРТ – сплошные ток-шоу и реклама чеса леонтьевых-макаревичей-галкиных по городам и весям Германии. Читалка разочаровала – мало того, что закачанные в нее романы по вселенной «Метро 2033» абсолютно безграмотны во всех проявлениях, так еще и изобилуют перлами вроде «он развернулся на 360 градусов и стремительно кинулся назад». (Справедливости ради отмечу, что книга «Революционная роль рабочего класса в современной России» здесь тоже как-то не читается).

Старый Новый год встречаем трижды – по Москве, по Хельсинки, и, благодаря ОРТ – по Берлину.

День четвертый, среда. Минус 10, и жизнь постепенно превращается в сказку. В «Дюймовочку» с ее незабываемым: «Поели? Теперь можно и поспать. Поспали? Теперь можно и поесть». План просмотра телепередач выполнен досрочно и на текущую, и на следующую пятилетки, и даже малаховские ток-шоу о станичных мордобоях начинают казаться умными и интересными. Периодически приходится проверять уши – не начинают ли обрастать шерстью, как у бездельников из «Понедельника…» АБС? С тоской вспоминаю заброшенную дома на полдороги драгонэйджевскую «Инквизицию» - здесь приходится довольствоваться стандартными ноутбучными пасьянсами.

Кому  раздолье – так это Ксюше, получившей немыслимую в городе свободу передвижения. Темнеет очень рано, поэтому надеваем ей светящийся ошейник. Когда по целине в облаке снега летит этот маленький роторный траншеекопатель со всполохами красного огня, хочется снять римейк «Собаки Баскервилей».

День пятый, четверг. Минус 4. Ношусь за неугомонной Ксюшей и радостно предвкушаю встречу с российскими пограничниками, которая состоится через день и четыре сотни километров, а еще через двести я буду у родного компьютера. Все-таки пассивный отдых – явно не мое.

Если на обратной дороге не будут ничего занимательного, то на этом – все.